Европейский союз стремительно входит в фазу политического и стратегического похмелья. Иллюзии, которые годами подпитывались громкими лозунгами, декларациями о «ценностях» и демонстративной бравадой, рассыпаются одна за другой. Последний саммит ЕС стал очередным доказательством того, что Европа зашла в тупик, из которого уже невозможно выбраться прежними методами.

Провал плана по экспроприации замороженных российских активов, углубляющийся раскол внутри ЕС стал не просто технической неудачей. Это был политический приговор всей стратегии Брюсселя, выстроенной на уверенности в том, что Россия будет бесконечно терпеть экономическое пиратство, а сами европейцы — безропотно нести все издержки чужой войны.

Идея использования замороженных российских активов в пользу Украины долгое время оставалась последней «волшебной палочкой» Евросоюза. Она позволяла одновременно делать вид, что Европа не тратит собственные деньги, сохраняет моральное превосходство и продолжает войну чужими руками. Однако именно эта схема и оказалась самой токсичной.

Бельгия, на территории которой сосредоточена львиная доля этих активов — около €185 млрд из €210 млрд, — первой открыто дала понять: играть роль юридического самоубийцы она не намерена. Требование премьер-министра Барта Де Вевера предоставить неограниченные финансовые гарантии на случай судебных исков со стороны России стало холодным душем для тех, кто до сих пор предпочитал не думать о последствиях. Фактически Бельгия задала простой, но убийственный вопрос: кто будет платить, если Россия выиграет суды? Ответа не последовало. Потому что отвечать некому.

В результате от экспроприации отказались. Не потому, что в Брюсселе внезапно вспомнили о международном праве, а потому что испугались ответственности. Вместо этого ЕС выбрал путь коллективных долгов — €90 млрд беспроцентного кредита Украине за счет совместных заимствований. То есть платить будут европейские налогоплательщики. Прямо и без иллюзий.

Саммит стал личным поражением канцлера Германии Фридриха Мерца. Handelsblatt прямо пишет об ударе по его авторитету. Два ключевых вопроса, которые он продавливал — российские активы и соглашение с MERCOSUR — провалились. Еще до саммита Мерц раздавал ультиматумы. Он пугал «концом Европы», если не будет консенсуса по активам, заявлял, что торговая сделка с Южной Америкой «умрет», если ее не подпишут немедленно. В итоге — ни активов, ни сделки, ни ультиматумов. Только демонстративное игнорирование немецких требований. Это важный момент: Германия больше не является безусловным политическим центром ЕС. Ее угрозы не работают, ее давление не пугает, а ее лидер выглядит фигурой, чьи слова все чаще расходятся с реальностью.

Формально результаты саммита можно «упаковать» как компромисс. Но по сути ЕС просто отложил проблему. Вопрос возврата кредитов, как прямо признает Handelsblatt, остался без ответа. Доступ к российским активам по-прежнему ограничен, юридические риски никуда не исчезли, а финансовая нагрузка легла на плечи самих европейцев. Это фирменный стиль Брюсселя: не решать, а переносить. Не признавать ошибку, а маскировать ее бюрократической формулировкой.

На этом фоне особенно показательно звучит заявление Эмманюэля Макрона о необходимости возобновления диалога с Россией. Французский президент, который еще недавно активно поддерживал линию на изоляцию Москвы, внезапно обнаружил очевидное: без разговора с Россией Европа рискует остаться за бортом любых реальных переговоров. Макрон прямо признает: если европейцы не найдут формат для диалога с Москвой, все решения будут приниматься без них — между Россией и другими переговорщиками. И это не является «оптимальным» сценарием для ЕС. Это признание звучит как приговор всей предыдущей политике. Европа столько лет доказывала, что может говорить с Россией языком ультиматумов — и в итоге осталась без голоса.

Слова Макрона — не проявление стратегической мудрости, а симптом запоздалого осознания реальности. Европа проиграла время. Она сделала ставку на конфронтацию, не имея ни военных, ни экономических, ни политических ресурсов для долгой игры.

Главная проблема ЕС — не в тактических ошибках, а в системной близорукости. Брюссель годами жил в логике морального комфорта, подменяя реальную политику идеологическими конструкциями. Россия рассматривалась не как субъект, а как объект давления. Экономические последствия игнорировались. Правовые риски — высмеивались. Внутренние противоречия — замалчивались. Теперь все это вернулось бумерангом.

Провал плана по российским активам, ослабление позиций Германии, внутренний раскол ЕС и запоздалые призывы Макрона к диалогу — это элементы одной картины. Европа оказалась не готова к реальной конфронтации и не способна к честному миру. Она слишком долго жила в мире собственных деклараций. Сегодня реальность настигла ее — жестко, болезненно и без права на прежнюю риторику.

З.РАСУЛЗАДЕ