28 декабря 2024 года вошел в историю как день, ознаменовавший кардинальные изменения в курдском вопросе. Абдулла Оджалан, основатель и идеолог террористической организации Рабочая партия Курдистана (РПК), находящийся в заключении на острове Имралы, впервые за долгие годы встретился с представителями турецкой Демократической партии народов (ДПН). Эта встреча, организованная с одобрения министра юстиции Турции Йылмаза Тунча, стала событием, которое можно расценить как существенный шаг в борьбе Анкары с терроризмом. 

Теперь стало известно, что Рабочая партия Курдистана объявила о самороспуске. Решение приняли на 12-м партийном съезде, состоявшемся 5-7 мая. В итоговой декларации съезда указывается, что "съезд постановил распустить организационную структуру PKK и прекратить вооруженную борьбу, положив тем самым конец деятельности организации под названием PKK". Также было заявлено о переходе к политическим и демократическим методам борьбы и прозвучал призыв к международному сообществу о помощи, сообщает Rudaw. Кроме того, самораспустившаяся террористическая организация призвала турецкие власти дать правовые и политические гарантии ее заключенному лидеру Абдуллаху Оджалану. 

Абдулла Оджалан, которого международное сообщество и Анкара справедливо считают лидером террористической сети, выступил тогда с резкой критикой в адрес террористов РПК, укрывающихся в Кандиле. Он обвинил руководство организации в игнорировании его прежних призывов к разоружению и диалогу. "Дальнейшее сопротивление ведет движение в тупик", — заявил Оджалан, акцентировав внимание на том, что РПК становится инструментом внешних сил, что подрывает любую надежду на политическое урегулирование. Однако этот призыв не рассматривается как искренний шаг к миру, а скорее как попытка террористической организации изменить тактику на фоне растущего давления со стороны Турции.

Критика Оджалана в адрес руководства террористов в Кандиле высветила глубокий внутренний раскол в РПК. Военные группировки, действующие в Сирии и Ираке, давно утратили централизованное управление, превращаясь в разрозненные банды, управляемые локальными командирами. Поэтому Турция — и в лице президента Эрдогана, и в риторике силовиков — подчеркивает: ни один шаг не будет предпринят без гарантированной, проверяемой, международно зафиксированной деэскалации. 

Самороспуск на бумаге — еще не роспуск в реальности. Речь идет о ликвидации всей архитектуры терроризма — финансирования, логистики, пропаганды, вербовки. На этом фоне Национальная разведывательная организация (MİT), под прямым кураторством Ибрагима Калына, — не просто наблюдатель, а инженер нового возможного порядка. Но пока эта инженерия строится, турецкое государство оставляет включенными все лампочки на панели тревоги. 

Абдулла Оджалан, чье лицо десятилетиями было карикатурой на мир, вдруг становится проекцией диалога. Его виртуальное участие в съезде — будь то видеосвязь или заранее записанное обращение — превращает тюремный остров Имралы в новый политический эпицентр. 

После съезда РКК партия DEM представила пакет предложений, формально направленных на демократизацию, но де-факто несущих глубоко политизированные смыслы. Вопрос стоит остро: где проходит граница между реформой и уступкой? Среди предложений — отмена статьи о преступлениях от имени террористической организации без членства, прекращение практики kayyum (внешнего управления) в муниципалитетах, смягчение условий исполнения наказаний, включая возможность досрочного освобождения для тяжело больных и пожизненно заключенных. В центре — фигура Оджалана, вокруг которого вновь плетется политико-юридический венец: право на прогулки, звонки, визиты, — вплоть до намеков на «право на надежду». В турецком политическом истеблишменте эти инициативы воспринимаются с осторожным скепсисом. Внутри коалиции АКР и ПНД преобладает мнение: реформы не должны стать платой за роспуск, они должны быть частью общего пути, где государство диктует условия, а не следует за повесткой, продиктованной вчерашними врагами. 

А куда уйдет оружие? Кто примет бывших командиров? Кто будет гарантом ненасилия? Эти вопросы — центральные в дипломатической кухне процесса. По информации из правящих кругов, основная часть вооруженных структур РКК остается в Северном Ираке, и не планирует возвращаться в Турцию. Есть вероятность, что часть командного состава будет перемещена в третьи страны. Это — решение прагматичное, но дипломатически токсичное: кто станет этим «третьим»? Иран? Сирия? Ливан? Германия? Такой сценарий не только чреват экспортом проблемы, но и может привести к формированию новых центров нелегальной активности под международной крышей. 

Турция уже сталкивалась с тем, как «расформированные» группировки через несколько лет «воскресают» под новым именем — но с теми же лицами, деньгами, каналами. Анкара ясно дает понять: необходима международная верификация процесса. Никаких «добровольных отъездов», только под контролем турецких институтов. Каждое ружье должно быть не просто сдано — зафиксировано, задокументировано, уничтожено. Иначе это не конец войны, а ее пауза. 

Как ты там ни было, Турция демонстрирует решимость довести борьбу до конца, не оставляя террористам пространства для маневра.

З.РАСУЛЗАДЕ