На фоне нарастающего конфликта между Израилем и Ираном международное сообщество в который раз сталкивается с очевидной недееспособностью Организации Объединенных Наций. Созданная после Второй мировой войны с целью предотвращения глобальных конфликтов, ООН, по сути, становится все менее эффективной в роли арбитра и посредника в самых острых кризисах современности. Израильско-иранская конфронтация — лишь одно из ярчайших свидетельств этой институциональной слабости.

Конфликт между Ираном и Израилем давно вышел за рамки политической риторики. Это уже не просто дипломатическая вражда — в регионе происходят ракетные удары, атаки дронов, кибератаки и спецоперации, за которыми стоит взаимная ненависть и геополитическое противостояние. Каждая новая эскалация — как удар по бочке с порохом: малейшая искра способна перерасти в полномасштабную войну с вовлечением третьих стран. И на этом фоне реакция ООН выглядит, мягко говоря, вялой. Совет Безопасности ограничивается формальными заявлениями, а Генеральная ассамблея уже давно лишена реальных рычагов влияния. Даже гуманитарные миссии сталкиваются с бюрократическими барьерами и отсутствием политической воли крупных игроков.

ООН часто упрекают в избирательности и пассивности. И эти обвинения небеспочвенны. Израиль остается важным партнером США — постоянного члена Совбеза с правом вето. И каждый раз, когда поднимается вопрос о санкциях или осуждении Израиля за действия в Палестине, инициатива блокируется именно Вашингтоном.

То же самое касается Ирана: когда на повестке дня оказываются резкие шаги против Тегерана, уже другие игроки — например, Россия или Китай — встают на сторону баланса, не желая допустить одностороннего давления Запада. В итоге ООН становится ареной геополитических торгов, а не механизмом предотвращения конфликтов. 

Очевидная недееспособность нынешней ООН логично вызывает ассоциации с деятельностью и судьбой ее предшественницы — Лиги Наций, выполнявшей аналогичную роль в период между двумя мировыми войнами ушедшего ХХ столетия. Вспомним историю.

Созданная после окончания Первой мировой войны в 1919 году государствами-победителями (Антантой) — Англией, Францией, Италией, США и Японией, Лига Наций первоначально более или менее справлялась с задачами по предотвращению конфликтов, контролю за соблюдением международного права и поддержанию мира. Кризис организации пришелся на 1930-е гг., а его пик — на середину предвоенного десятилетия, когда один за другим следовали провалы Лиги, которая оказалась не способной справиться с вызовами той эпохи.

Началом стала агрессия Японии, государства — учредителя Лиги, против Китая, захватившей в 1931 году Маньчжурию, где в 1932-м было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го, которому Лига смогла противопоставить лишь “бумажное заключение” своей спецкомиссии и которое Японией было откровенно проигнорировано. Более того, дополнительным результатом “маньчжурского инцидента” стал выход Японии из Лиги в марте 1933 года, за которой в октябре того же года последовала Германия (занимавшая место постоянного члена Совета Лиги с 1926-го).

Затем произошел захват Италией (также страной — учредительницей ЛН) государства — члена Лиги Эфиопии (Абиссинии) в 1935—1936 гг., которому, несмотря на введенные против Рима экономические санкции, эта организация не смогла воспрепятствовать. Вслед за Японией и Германией Италия вышла из Лиги Наций в декабре 1937 года. Дальше ситуация развивалась уже подобно снежному кому: нарушение в 1936-м Германией Версальского и Локарнского договоров (ввод войск в Рейнскую демилитаризованную зону), агрессия Германии и Италии против республиканской Испании в том же 1936-м, новая (новый этап) агрессия Японии против Китая в 1937 году, аншлюс Австрии в 1938-м и, наконец, расчленение и захват Чехословакии в 1938 и 1939 гг. Думается, именно после Чехословакии "количество" для Лиги Наций "перешло в качество" и процесс гибели организации приобрел необратимый характер. 

Не менее разрушительную роль в судьбе Лиги, подобно ржавчине разъевшие организацию изнутри, сыграли "двойные стандарты", постоянно применявшиеся самими же создателями Версальской системы на всем протяжении ее истории. (Достаточно вспомнить историю "решения" "Виленского" и "Силезского" вопросов в 1921—1922 гг., судьбу Восточной Галиции или той же Чехословакии.)

Однако "венцом" этого процесса (точнее, его патогенеза), безусловно, стало исключение из Лиги в декабре 1939 года, то есть уже, напомним, после начала Второй мировой войны, и после того как эта самая Лига сама превратилась в труп, Советского Союза (СССР вступил в Лигу в 1934-м) — единственного в то время государства, продолжавшего, по признанию тех же западных историков, бороться против разрастания войны. Конец известен: 1 сентября 1939 года Устав Лиги (а вместе с ним и вся Версальская система международных отношений) окончательно превратился в ничего не значащий листок бумаги — закономерный итог (если хотите, "свидетельство о смерти") организации, переставшей выполнять свои функции и ставшей ненужной, итог и одновременно предупреждение на будущее.

То же, что к этому времени Лига Наций уже фактически умерла, свидетельствует следующий забытый ныне факт: когда первого сентября 1939 года Германия напала на Польшу и началась "горячая" фаза Второй мировой войны, никто даже не вспомнил про Женеву и не подумал обратиться в Лигу — настолько к тому времени она себя изжила и дискредитировала.

Израиль и Иран — не первый пример. Вспомним Сирию, где десятки резолюций по прекращению огня так и не были реализованы. Или Йемен, где гуманитарная катастрофа продолжается годами. Или, наконец, Южный Кавказ, где ООН никак не отреагировала на реалии, связанные с Карабахом, несмотря на резкие перемены и гуманитарные вызовы. В каждом из этих случаев Организация Объединенных Наций выступала скорее наблюдателем, чем игроком. Формально работа ведется, но реально она не меняет положения дел на местах. 

Конфликт между Ираном и Израилем — это не только региональная драма. Это лакмусовая бумажка, показывающая, что мир вступил в эпоху, где глобальные институты уступают место локальным союзам, силовым альянсам и ситуативным переговорам. ООН, возможно, нуждается не в реформе, а в полном переосмыслении. Без этого она так и останется трибуной для красивых речей и формальных заседаний — в то время как реальные конфликты будут решаться за ее пределами.

Пока Израиль и Иран обмениваются ударами, ООН обменивается заявлениями. Пока в регионе гибнут люди, в Нью-Йорке согласовывают формулировки. Такой разрыв между реальностью и дипломатией — главный симптом кризиса глобальной архитектуры безопасности. И если ничего не изменится, следующий конфликт может оказаться тем, в котором ООН уже просто не будет кому собирать.

З.РАСУЛЗАДЕ